Основа сказания
В настоящее время можно считать вполне установленным, что в ее основе лежит тюркская (татарская) переделка некоторых эпизодов из похождений иранского богатыря Рустема, в особенности двух: похода Рустема в Мазандеран, для освобождения царя персидского Кей-Кауса , и его боя с сыном, Сохрабом. Отец Уруслана (по списку Ундольского), Залазарь, сохраняет имя отца Рустемова, Заль-зара; царь Киркоус соответствует персидскому Кей-Каусу; конь Уруслана, Араш, есть Рустемов конь Рахш и проч. Сам Уруслан — не кто другой, как Рустем, имя которого уже в тюркской среде было переделано в Арслан (лев). Между двумя вышеназванными эпизодами, из которых первый составляет начало, второй — окончание сказки, помещены другие похождения Уруслана, как, например, встреча с русским богатырем Иваном, бой с ним, затем братанье и помощь, оказанная Урусланом Ивану в добывании дочери Феодула-змея Кандаулы Феодуловны; встреча Уруслана с прекрасными царевнами, с великаном-сторожем Ивашкой; бой со змеем Сохранение Принцесса Анастасия Вахрамеевна; женитьба на царевне Подсолнечного города и проч. Эти похождения Уруслана, не имея прямых соответствий в похождениях иранского Рустема, находят себе параллели в разных восточных сказках.
Сказка о Еруслане Лазаревиче представляет значительный интерес для истории былин и сказок об Илье Муромце . С одной стороны, в основе некоторых похождений муромского богатыря лежат те же мотивы, которые вошли в сказку о Еруслане Лазаревиче. Так, встреча Ильи с Соловьем-разбойником , приезд в Киев и отношения к князю Владимиру напоминают встречу Еруслана Лазаревича с богатырем Ивашкой и приезд его к царю Далмату; встреча Ильи с королевичной может быть сопоставлена со встречей Е. с прекрасными царевнами; затем оба богатыря бьются со своими не узнанными ими сыновьями и проч. С другой стороны, на некоторые былины и особенно сказки об Илье Муромце оказала прямое влияние лубочная, распространенная в народе сказка о Еруслане Лазаревиче.
Сказка о славном могучем богатыре Еруслане Лазаревиче (русская сказка)
В некотором царстве В некотором государстве жил король Картаус, и было у него на службе двенадцать богатырей. А самым сильным и главным из двенадцати богатырей почитался князь по имени Лазарь Лазаревич. И сколько ни старались другие богатыри, никто из них не мог на поединках победить молодого Лазаря Лазаревича. И вот исполнилось ему двадцать лет. Стали родители поговаривать:
Пуще прежнего зарумянилась красавица и тихонько промолвила: — Уж коль пришла пора мне своё гнездо вить, так, видно, так тому и быть. Люб мне Лазарь Лазаревич, избавитель мой. — А невеста согласна, так мы с матерью и подавно перечить не станем, — сказал отец. — За нашим благословением дело не станет. И в скором времени принялись весёлым пирком да за свадебку. Свадьбу сыграли, пир отпировали, а после свадьбы Лазарь Лазаревич увёз молодую жену в своё королевство. На исходе первого года родился у них сын. Назвали его Ерусланом. Рос Еруслан не по дням, а по часам, будто тесто на опаре подымался. В три года был, как десятилетний. И стал он на царский двор побегивать, с боярскими детьми стал в игры играть. А сила у него была непомерная, и он по молодости да несмышлёности шутил с боярскими детьми шутки нехорошие: схватит кого за руку — рука прочь, кого за ногу схватит — ногу оторвёт. Пришли бояре к королю Картаусу, жалуются: — Мы в великой обиде. Сын Лазаря Лазаревича губит, калечит наших детей. В играх удержу не знает, кому руку, кому ногу оторвал. Осуши наши слёзы, государь! Прикажи Еруслана Лазаревича в темницу посадить, либо пусть он уедет из нашего королевства. Выслушал Лазарь Лазаревич королевский приказ, опустил буйну голову ниже могучих плеч и пошёл домой в большой печали. — Что это, Лазарь Лазаревич, ты такой кручинный? — встретила его жена. — Или какая беда-невзгода приключилась? Рассказал Лазарь Лазаревич про королевский приказ и промолвил: — Это ли не беда-невзгода? Горько жена заплакала. А Еруслан Лазаревич весь разговор слышал, подошёл к родителям, учтиво поклонился и говорит: — Не прогневайтесь на меня, батюшка и матушка, злого умысла я не держал, когда играл с боярскими детьми, а вашей вины в том нету. И коли король Картаус приказал мне уехать из королевства, так, видно, тому и быть. Да вот ещё: достать бы мне меч булатный по моей руке, доспехи ратные и коня.
— Да разве мало у нас коней на конюшне? — сказал Лазарь Лазаревич. — А мечей да доспехов ратных полон оружейный покой, знай выбирай! — Доспехи-то и меч я подберу в оружейном покое, — ответил Еруслан Лазаревич, — а вот коня по мне у нас в конюшне не нашлось. Всех до одного испытал. Выведут конюхи какого, брошу на холку руку — сразу на колени упадёт. На таких мне не ездить.
- В начало
- Назад
- 1
- Вперед
- В конец
Сказка о славном и сильном витязе Еруслане Лазаревиче, о его храбрости и невообразимой красоте царевны Анастасии Вохрамеевны — Страница 17
Страница 17 из 19
Он того невзлюбил и за то их побивал: кого ухватит за голову — у того голова прочь, кого за руку — у того рука прочь, кого за ногу — у того нога прочь. Князи же и бояра не смеют бити челом царю, и пошел Еруслан Ерусланович в палату к матери своей, и начал ей говорить: «Государыня моя матушка! Скажи мне всю правду, есть ли у меня батюшка или нет?» Царевна Анастасия вздохнула горько и, прослезясь, отвечала: «Дитетко мое милое, есть у тебя батюшка — сильный и храбрый богатырь Еруслан Лазаревич, поехал он к Девичью царству в Солнечный град».
Еруслан же Ерусланович стал сряжатися ехать к отцу своему, а Анастасия Вохрамеевна дала ему златой перстень с самоцветным камнем. Еруслан Ерусланович начал седлать себе доброго коня и, простясь с дедом своим и с матерью, поехал искать отца своего. Когда же приехал к Девичью царству в Солнечный град на утренней заре, то в те поры Еруслан Лазаревич лежал на ложе, и слышал богатырский его глас, и сказал: «Слышу я, что приехал некий богатырь, который еще млад, пойду и убью его», — и велел скоро себе седлать коня и, сев на него, взял щит в руку, а копие под плечо, и выехал из града в чистое поле. Не два ясные сокола слеталися — съезжалися сильные богатыри: отец с сыном. И разъехался Еруслан Ерусланович, ударил отца своего копием глухим концом против сердца ретивого, мало из седла вон не вышиб. И сказал ему Еруслан Лазаревич: «Дитя молодое, не гораздо шутишь». Потом разъехался Еруслан Лазаревич, и ударил сына своего глухим концом против сердца, и вышиб его из седла вон, а конь Орощ Вещий наступил на доспешное его ожерелье и притиснул его к земле ногою. Еруслан Лазаревич оборачивает свое копье острым концом и хочет его злой смерти предать, а Еруслан Ерусланович ухватил копье правою рукою, и блеснул на руке злат перстень и самоцветный камень, и увидев Еруслан Лазаревич в перстне самоцветный камень, начал его спрашивать: «Чей ты таков, и откуда едешь, и какого отца и матери сын, и как тебя по имени зовут?» Ответствовал он: «Я езжу от града Дерби Вохрамеева царства, а отец у меня был Еруслан Лазаревич, а мать царевна Анастасия Вохрамеевна; но я отца своего в лицо не знаю: поехал он от матушки к Девичью царству в Солнечный град, а меня зовут Ерусланом». Тогда Еруслан Лазаревич слазит со своего доброго коня, и подымает сына своего за руку правую, и целует его во уста сахарные, прижимает его к сердцу ретивому и называет его милым сыном своим, и сели на свои добрые кони, и поехали к Дербию граду.
Когда приехали в Вохрамеево царство, застали во граде плач и сетование великое, ибо преставился тут царь Вохрамей; однако же градские люди их узнали, и все им поклонилися, и рекли Еруслану Лазаревичу: «Здравствуй, государь наш Еруслан Лазаревич с сыном своим Ерусланом. Отказал тебе царь Вохрамей порфиру свою и царство». Потом вышла навстречу царевна Анастасия Вохрамеевна и, падши со слезами на землю, вещала: «О солнце мое красное! Откуда взошло и меня обогрело и осветило, откуда месяц взошел, откуда заря воссияла?» И взяла его за белые руки, и повела в палату царскую, и целовала во уста сахарные, и прижимала к сердцу ретивому, и все князи и бояры и люди градские ему поклонялися и приносили богатые дары с честию великою. Еруслан же Лазаревич сел на царском месте, и принял царский жезл, и надел на себя порфиру царскую и венец златой, а сыну своему Еруслану Еруслановичу наказывает: «Дитетко мое милое, поезжай ты в чистое поле гулять, возьми ты себе доброго коня и сбрую конскую и богатырскую, и надень на себя, и возьми меч-кладенец и копие долгомерное, и сядь на коне своем крепко, и буди в чистом поле силен и славен, как я был.
Предыдущая 17 Следующая
Афанасьев А. Н. Заметка о сказке «Еруслан Лазаревич»
Страница 1 из 8
Сказка о славном и сильном витязе Еруслане Лазаревиче одна из наиболее любимых у грамотного простонародья; она распространена во многих рукописных сборниках (XVII и XVIII столетий), в лубочных листках и картинах и в серых изданиях вроде «Лекарство от задумчивости и бессонницы» (Москва, 1819) и «Собрания старинных русских сказок» (Москва, 1830).
При изучении устной народной словесности нельзя не обратить на нее внимания, потому что, несмотря на встречающиеся в ней чуждые нам имена (Еруслан, царь Картаус, вещий конь Араш) и на очевидное влияние на ее состав приемов письменной литературы, в сказке об Еруслане есть много прекрасных эпических выражений и тех обычных сказочных мотивов, какие составляют исконную принадлежность всех индоевропейских народов. На эти-то сказочные мотивы и намерены мы указать в настоящей заметке. Но для этого необходимо изложить самое содержание сказки, что мы и делаем по тексту, напечатанному в «Летописях русской литературы и древности» (1859, кн. IV, стр. 100—128), пользуясь отчасти и тем списком, который помещен в «Памятниках старинной русской литературы» (вып. II, стр. 325—339): оба означенные текста взяты из рукописей XVII века и в несомненной свежести сохранили чистоту народного языка и эпического предания.
Был некий царь Картаус (Киркоус), а у него дядя князь Лазарь Лазаревич; у того Лазаря родился сын Еруслан Лазаревич. Как было Еруслану десять лет, стал он ходить на улицу и шутить шутки не гораздо добры: кого возьмет за´ руку — у того руку вырвет, кого за´ ногу — тому ногу выломит. Царь приказал выслать его из царства вон. Еруслан о том не тужит, а тужит об одном, что нет у него коня по мысли: ни один конь его поднять не может. Вот выстроили ему каменную палату у синя моря и выслали из царства. Учал Еруслан гулять по лукоморью и стрелять по тихим заводям гусей-лебедей: как натянет лук да выстрелит — ино как из тучи гром грянет, а по чему стре´лит — того не грешит (не промахнется).
Однажды подъехал к нему человек, сошел с своего сивого коня, ударил челом низко и промолвил: «Дай-де бог здравие государю нашему Еруслану Лазаревичу!» — «Ты меня почему знаешь?» — «Как мне не знать тебя! Я, господине, отца твоего старой конюх, гораздой стрелец, сильной борец; стерегу стада уже тридцать лет, а зовут меня Ивашко». Еруслан ему признался: «Тужу-де я, что нет у меня коня по мысли». Ивашко молвил: «Есть, господине, в отцове стаде жеребец третьим летом; ни у кого еще в руках не бывал, а тебе, чаю, по мысли будет». Когда пригнал он стадо на водопой, Еруслан накинул на того жеребца тесмяную узду и дал ему имя вещий Араш; а был жеребец величиной мало не с палатою равен. Сел богатырь на коня, поскакал в чистое поле и наехал на рать-силу Данила князя Белого, который пришел под царство Картаусово и похвалялся все это царство разорить, самого царя и двенадцать богатырей его в полон взять. Еруслан хочет с Данилою в бой вступать; говорит ему отец: «Ты еще молод, ратное дело тебе не за обычай!» — «Государь батюшка! — отвечал сын. — Не учи ты гоголя по воде плавать, не учи нас, богатырей, на ратное дело ездить».
Предыдущая 1 Следующая
Еруслан Лазаревич
Страница 1 из 5
В цярьстве Картоушьском, у цяря у Картоуза был дядюшка Лазарь Лазаревиць, сильнёй, могучей богатырь. У нево сын родилсе Еруслан Лазаревиць. Он вырос ходко, рос не по дням, а рос по часам. Стал он выростать о трёх годоцьков. Стал на улочьку похо´живать и с робятками поигрывать, с господьскими детками и с енеральскими. Стал он шутоцьки пошуцивать, ково за руку захватитсе — руку оторвёт, а ково за ногу захватитсе — ногу оторвёт, а ково за голову захватитсе — голову оторвёт. Стали жаловатьсе детоцьки батькам. Батьки сошли к цярю Картоузу. «Заклика´й, говорят, ты своево внука. У дядюшки Лазаря Лазаревича сын, говорят, Еруслан Лазаревиць шутки шутит неражие. Нельзя нам, говорят, стало жить. Он наших деточек больнё обидит. Ево заклика´й — а нет, мы, говорят, вон из городу выйдем». Приказал он дядюшку Лазаря Лазаревича. «Закликай ты, говорит, своево сына, а нет, так ево в темницю посажу´». Пришол Лазарь Лазаревиць домой, приходит и говорит сыну: «Не ходи ты, сын, на боярьской двор. Не шути ты шуток неражих, не обижай ты боярских детей». Ему это не показалосе. Сошел он, ешшо больше наварза´л делал — ешшо больше напакостил. Посадили ево в темницю. Вот и сидел он в темнице до 20 лет. Тут у ево, добра молодця, больнё силушки много объявилось. Могуцие ево плеча´ расходились, ретиво серьцё да возъярилось. Роскатил он эту стену каменну. Вышел он из темницы — ушел он из этово городу. И думаэт, што эта темница свалиласе, задавила Еруслана Лазаревича. Господа да енералы обради´ли; пошел он, доброй молодець по загороду.
Идёт он к синему морю. Идёт Ивашка Синяя епанча. «Што же ты, Еруслан Лазаревиць, невесёлой какой?» — «В городе жить нельзя, говорит, а ехать мне не´ на ком — коня не могу найти по себе». — «Седь же ты под ку´стышек, погоню я на море коней пить — триста лошадей. Один конь буланой бежит наперёд, ты на ево и гледи. Как он прибежит к синему морю, сфыркает, так по всему морю волна пойдёт. Ты и примече´й ево. Побежит он взад, ты встань на колени перед ево. Как он добегать станет до тебя, ты ударь ево по морде; как он вза´петки сдассе, так можешь ты им владить, а не сдассе — не можешь. Он, говорит, ешшо деда твоево, бери ты ево за уди´цю. Вот и обсе´длай до себя — может он влада´ть». Обратал он ево под седла, двенадцать подпруг под брюшину, тринадцатую вдоль по брюшине. Не ради этой басы´, а ради крепости богатыркие. Только видели, как он садилсе на коня´, и не видели, куда укатилсе.
И ехал он близко ли, далёко, низко ли, высоко, сказка скоро сказывается, а время-то долго продолжаэтся. Выежжает он на рать-силу, побоишше великое, и кричит он громким голосом: «Есь ли в этой рать-силе, побоишше, жив целовек?» Отвеце´ют ему: «Есь жив целовек. Побил эту силу Иван, руськой бога´тырь. Эта сила цяря Феодулова, у ево есть доць хороша´. Ему хоцетсе насильнёй рукой замуж взеть». Отъехал он от этово войська, есть тут шатёр белополотенной раскинут. Подъехал он к этому шатру, тут стоит конь да пшону зо´блет, он взял своево коня опустил. «Как отобьёт, так и я богатыря убью». Конь сразу и отпихнул тово коня и сам стал пшону зоба´ть. Он зашел в шатёр и лёг отдохнуть. «Што ево будить топерь! И я, говорит, лягу отдохнуть!» Тот поскоряе и пробудилсе. Вышел, поглядел — цюжой конь пшону зоблёт. «Ах он, невежа! Цюжим кормом кормит коня». Зашел и стал ево будить: «Ставай, доброй молодець! Не пора спать, а пора нам с тобой бой цинить». Вот они вышли, сели на ко´ней и розъехались. Розъехались, копья ударили, копья прибили, сами себя не вередили. Мецеми уда´рились и ме´ча прибили, сами себя не вереди´ли — пошли на рукопашной бой. Вот, Еруслан Лазаревиць и сшиб тово под себя. «Ах! — говорит, — Еруслан Лазаревиць! Опусти миня живово, пускай ты большой брат, а я меньшой! Подём в шатёр да побратуемся». Вот оне назвались братья´ми. «Посмотри, Еруслан Лазаревиць, как я с Феодуловцами буду гулять. Мне хочется у ево доцька замуж взять насильно. Если моя сила не заберёт, то пособи´-подмоги´». Вот поутру он и поехал на рать-силу, побоишше великое.
Предыдущая 1 Следующая
